Tom Kaulitz
Билл пытася двигаться в плоти близнеца как можно более осторожно, лишь бы не причинить ему ту боль, которую парню уже пришлось испытать. Плавные толчки сменялись более резкими и грубыми, но не настолько чтобы "до слез". Билл провел рукой по бедру брата и обхватил ладошкой его член, ведь не только себе надодоставлять удовольствие. Господи.. Малыш... какой.. тыы.. ты узкий... - прохрипел Каулитц младший, крепко сжимая длинными пальцами бедро брата, а другой лаская его член. Все таки это было безумно приятно из-за того, что безкрайне запретно,  ведь все это сишком неправильно. Любовь близнецов - неправильно. Секс со своим отражение - неправильно, но... Разве кто-то сможет запретить любить?

Tom Kaulitz
Билл вышел почти до конца и снова резко вошел в Тома по основание. Еще несколько толчков и резкая дрожь пробежала по телу, отдаваясь сильным стуком в висках. Билл крепко притянул к себе брата за бедра, прижимая как можно ближе и с громким стоном кончил в него, выгнувшись. Сбившееся дыхание, пот смешанный со спермой, аромат тел... Билл не выходя из брата и тяжело дыша ему в плечо начала лскать его член, ведь Том тоже должен был кончить, заботиться лишь о себе это слишком плохо даже для Билла. Осторожно дотянувшсь губами до ушка брата, Билл прошептал: малыш... люблю тебя... впервые после секса он говорил не "Ты был лучше всех", а иименно эти слова, такие странные и непривычные до момента первой, еще вчерашней близости с братом.

Tom Kaulitz
Пока брат принимал душ, Каулитц младдший уже успел доползти до другой ванной комнаты и привести себя в порядок, и теперь тихо лежал, забившись в угол кровати. Он явно осознавал то, что причинил брату довольно сильную боль, не просто войдя в него, а порвав. Если бы это случиось с кем-то другим, то все же Биллу было не так трудно думать  об этом, ведь сейчас он причинил боль любимому близнецу. Каулитц приподнял взгляд на Тома и тихо прошептал: очень больно?.. Хотя, ответ-то сразу был ясен. Биллосторожно начал поглаживать близнеца по слегка выступающей косточке бедра, лаская ее кодушечками пальцев сквозь полотенце. Такой хрупкий, загорелый, такой ласковый - таким Тома мог видеть только младшенький, мог ласкать каждую частичку его тела, каждую клеточку кожи, постоянно обнимать и безгранично любить.

Tom Kaulitz
Потерпишь немного?.. - со слабой улыбкой протянул Билл, кое-как изворачиваясь и нашаривая на тумбочке очередной тюбик с мазью. В арсенале Каулитца всегла было очень много подобной гадости, от которой станет легче, и все болячки пройдут быстрее. Не дожидаясь ответа брата, Билл нанес капельку на кончик пальца и осторожно провел им по промежности брата, слегка втирая мазь в сфинктер. Почти что неслышно Билл протянул, уверенно смотря Тому в глаза: она просто немного прохладная, потерпи, малыш... зато не будет так больно. Осторожные прикосновения губами к подбородку старшего брата, легкие поцелуи в районе сережки... Все настолько нежно, настолько наивно, безумно красиво, так что даже хочется плакать от уюта, умиления. Билл осторожно обнял брата за талию, лаская пальчиками нежную кожу Тома, слегка прижимая его к себе. Тепло. Приятно. Люблю. Странно. Непривычно. Мой. Том. Рядом. Тепло. Приятно. Люблю...

Tom Kaulitz
Билл внимательно смотрел на близнеца, будто бы пытаясь уловить ход его мыслей, хотя в олове сейчс крутилось нечто совсем другое. Моя тикающая бомба спит рядом со мной ночами. И до взрыва-один поворот ключа в двери. и ведь правда, когда нибудь детонатор точно сработает, что-то резко изменится и или полетит к чертям, или вознесется к небесам. Внимательно, не отрывая гвзглляда от расширающихся зрачков брата Билл удивленно приоткрыл ротик. Он честно не мог понять желаний, слов брата. Все это было слишкм странно, да и мысли сейчас были слишком спутанные, а состояние немного не для того чтобы мыслить по-нормальному. Билл пальцами взял подбородок брата и серьезно смотря ему в глаза отрезал: Томас Каулитц-Трюмпер, я буду с тобой всегда. Несмотря ни на что. Понял? Понял меня? В глазах уже давно блестели слезы, голос срывася, но все таки был довольно твердым, несмотря на эту внутреннюю надломленность.

Tom Kaulitz
Внимательный взгляд - ровно в переносицу, чтобы не потерять ни отражения глаз брата. Слабый выдох - осторожно в губы, чтобы теплее. Пульс отстукивает ритмы, отдавая свой звук в барабанные перепонки и затихая с каждым разом. Может Билл и ошибся в мыслях. Может программа и дала сбой. Может после его слов и сработает бобма. Наверняка после его слов все взорвется и не будет как всегда. Каулитц резко перевернулся на спину, слегка прогнувшись, как маникен в магазине, в подсобке. Осторожный вдох теплого и приторного воздуха. Билл прикрыл глаза и почти что неслышно, незаметно и слабо выдохнул. Да.

Tom Kaulitz
Да. - отрезал Билл, проглотив это короткое и невнятное слово. Он никогда раньше не говорил тихо. Голос всегда был противно-писклявым, злым, как у гадкого утенка. Резким и кричащим. А сейчас, такой детский и тихий, слабый и нежный, непривычный. Который Билл сам услышать не может. Больно. а потом: Странно. А потом: Непонятно. А потом: Люблю. Захлебываться в любви, не находя из нее выхода. Да тем более он и не нужен, это лишнее, это слишком. Бояться дотронуться. Боться сказать. Только сейчас, когда назад не повернешь. И не хочешь. Билл боялся узнать, что это сон. И что все это неправд, и что этот хрупкий мир только что построенный своими же глазами. Билл осторожно прикрыл веки и из под длинных ресниц осторожно выползли какие-то кукольные слезы. Странные. Непривычные.

Tom Kaulitz
Вот по твоему тебе можно, а мне нельзя? - с улыбкой прошептал Билл, губами подхватывая губами слезинку с нежных, по детски припухших щек брата. Такой нежный, уставший, только Билла. Каулитц осторожно прислонился носиком к переносице брата, едва не столкнувшись лбами с братом и заглянул Тому в глаза. Такие глубокие, шоколадные, такие теплые.. Так приятно было разглядывать близнеца, немного сонного и ласкового, как ребенок. Сразу становилось легче бышать, а сердце билось быстрее и четче. Билл облознул пересохшие губы, будто бы нечаянно дотронувшись язычком до контура губ брата. Даже сейчас находиться с ним на расстоянии каких-то милиметров это слишком сладкая пытка, слишком.

Tom Kaulitz
Билл рассмеялся, услышав последнюю фразу сказанную братом. Он закатил глаза и слегка пожившись протянул: Ну пойдем конечно... Но меня тошнит слегка, голова кружится. Ну пройдет короче - фыркнул парень и быстро чмокнул брата в висок. На самом деле, не хотелось вылезать из уютной, нагретой телами постели и идти на промозглую улицугде очень удачно держится +5 и льет какой-то непонятный дождь. Хочется остаться в уютном доме, прижиматься к старшему брату и пить горячий шоколад. Слизывать его остатки с губ и водить пальчиком по полу, сидя перед телевизором или камином. Целоваться с Томом и слышать, как бегут по улице опаздывающие домой люди. Наверное это и называется счастьем, когда хрупкое и самое любимое сердце бьется рядом, когда его слышно и можно прижаться, дотронуться, обнять.

Tom Kaulitz
ну... мороженого можно. кофе. шоколада горячего. огурец. ну не знаю даже. капусту какую-нибудь соленую... Билл метался между тем, что бы такого выбрать, раз брат стал таким щедрым. Очень хотелось чего-нибудь соленого, более или менее. Билл слегка приподнял бровь и внимательно смотря на брата начал себя ощупывать. Ты чо этто так на меня смотришь? Со мной что-то не так? прошептал Билл, схватив себя за нос и немного подергав, будто бы имнно он был виноват в резкой смене настроения близнеца. Странно, но настольк взволнованным и кудахчущим брата Билл не видел, да и тем более странно было видеть его с настолько округлившимися глазами. Косо глянув на страшенького, Билл отодвинулся в угол кровати, будто бы там можно было спрятаьться от перемен.

Tom Kaulitz
Можно огурец под шоколадом. Или огурец без шоколада - выпалил билл, натягивая на себя одеяло. Парню как-то резко стало слишком холодно, по телу побежала странная дрожь. Еще раз внимательно заглянув в глаз брату, Каулитц младший немного запинаясь протянул: Ну ты просто на меня смотришь так странно.. Билл подполз к близнецу и положил голову к нему на колени, смотря на старшего брата снизу вверх. Ну да, тошнило Каулитца, и голова болела слегка, но ведь такое часто бывает полсе убойной дозы алкоголя. Билл все таки решил успокоиться, и уже более расслабленно выдохнул, расслабляясь и приводя моральное состояние в норму. Быстро чмокнув Тома во впадинку под пупком, Каулитц сонно похлопал ресницами и улыбнуся, как ни в чем не бывало.

Tom Kaulitz
Ну Том, ну не смешно вообще никак... - обиженно протянул Билл, надувая свои и без того припухшие губки. Билла всегда обижали шутки парней на тему того, что он окончательно стал девушкой. Ведь на самом-то деле это не так, и всем это явно ясно, просто очень нравится смеяться подобным образом. Ну в общем-то, брату все прощалось, так как шутки Тома были ни капли не злыыми, а иногда даже умиляли. Все таки Каулитцу безумно нравилось лежать так на коленях близнеца, смотреть в тепыле глаза и чувствовать на своей голове мягкое прикосновение сильной руки. Если бы это был кто-то другой, Каулитц бы сразу зашипел как котенок, скинул бы руку с головы, но веь это был любимый Томми, которому Билл разрешал теперь все.

Tom Kaulitz
Билл прикрыл глаза и довольно улыбнулся, чувствуя на своей шее прикосновения пальчиков брата, такие приятные и нежные. Осторожно притянув брата к себе за шею, Билл с улыбкой провел по его губам кончиком язычка, слегка дотрагиваясь губами. Такой сладкий, теплый, нежный брат, что еще было нужно? Билл был счатслив от того, что можно так наивно улыбаться и быть рядом с любимым человеком, обнимать его и дотрагиваться до губ, ласково проводить по щеке пальчиками, или же резко царапать нежнуюкожу спины. Делать то, что не позволенно ничикому, что Каулитцы рарзрешают делать только друг другу. И любить. Просто, открыто, никого не боясь. Не сомневаясь. И не путаясь.

Tom Kaulitz
Тоом... Том, а вот если я не удержусь, можно я тебя на сцене поцелую, а, Тоом?.. - весело проныл Билл, расстягивая глассные и проглатывая окончания слов. В конце-концов, это слишком трудно - держать все чувства в себе, испытывать их силу и понимать, как они захлестывают все сильнее и сильнее, с каждым разом. Билл абсолютно без стеснения сдернул с бедер брата полотенце, и заливаясь веселым смехом провел пальчиками по внутренней стороне бедра. Какой же ты красивый, Каулитц.. я бы тебя с радостью съел бы. В сознании сразу же представилась гениальная картина, Кухонный стол, близнецы и балончик сливок. Слишком сладкая, но настолько приятная игра... Билл откинулся обратно на подушки, продолжая любоваться идеальным телом брата, без единого изъяна и таким притягивающим..